Начнем с недоразумения, которое у лингвистов называется «омонимия».
Значение слова «ребе» давно расщепилось на два – меламед и хасдский цадик. И это при том, что эти фигуры занимают противоположные концы в иерархии, так сказать, лиц духовного звания. Правда, на идише различить их помогает множественное число – в первом случае, ди ребес, во втором, ди ребеим. Но самое главное, конечно, контекст.
Немало есть историй о меламедах, но историй о цадиках – неизмеримо больше. Может быть, хасидский ребе – самый главный герой еврейского фольклора, его визитная карточка, та фигура, которая одновременно и сближает еврейский фольклор с другими фольклорными системами, и отдаляет его от них.Я не собираюсь говорить ни об истории хасидизма, ни об исторической эволюции фигуры ребе, ни о месте различных цадиков в истории еврейского народа. Моя задача скромней – раскрыть роль ребе в фольклоре. Но и на такое обсуждение одной заметки явно не хватит, это скорее тема для толстой монографии, а потому всего лишь несколько разрозненных наблюдений.
Предания о ребе-чудотворце
Предания о чудесах, … (продолжение на сайте Синагоги news.jeps.ru)
